Женские откровения в бане

Утро встретило хмурыми тучами и моросящим дождём. Ненастье было, как нельзя кстати. Идти всё равно никуда не хотелось. И тёте Поле не надо было объяснять, почему сидим дома. Она, как раз, вошла в горницу, когда мы вяло, дожёвывали завтрак.— Девчата! — заулыбалась она с порога. На неё плохая погода не действовала. А наши проблемы ей были не ведомы:— Что вы такие кислые? Не истопить ли баньку? У меня и наливочка припасена.Хлопоты по приготовлениям хоть немного отвлекли от мрачных мыслей. Мы топили печку. Таскали воду.
Так в заботах прошёл день.
Уже в сумерках собрались и пошли мыться.Нещадно хлестались вениками. Тёрли друг дружке спины. После парной обливались ушатами холодной воды.В предбаннике, освещённом маленькой лампочкой, тётя Поля накрыла на стол. И мы истомлённые, усталые расселись вокруг, завернувшись в простыни. Среди не хитрой закуски стояла большая бутыль наливки.Ольга сразу же взяла инициативу в свои руки. Налив рюмки до краёв, она подняла свою:— Давайте, девочки без тостов, по полной, до дна, — и по-мужски опрокинула рюмку в рот, шумно выдохнула и стала закусывать. Я тоже выпила. Наливка была приятной на вкус. Маша испуганно посмотрела на такую большую рюмку, зажмурилась и стала пить.
Мучилась долго, но, наконец, справившись, тоже выпила до дна.— Закусывайте, — подвинула Ольга на середину стола тарелку с огурцами.По телу растеклось тепло. Но на душе не стало легче. Тема, которую мы избегали затрагивать последние два дня всё равно свинцовой тучей висела над нами. Разговора было не избежать. И начала его я:— Оля! Как могло такое случиться?— Да, никак. Сами виноваты. Что можно ожидать от стаи изголодавшихся самцов, когда к ним молодые, красивые женщины выходят одна за другой.
Тем более, обнажённые, — обозлилась, вдруг, Ольга.— Ну, с чего-то всё началось? — не отставала я.Она перестала жевать и задумалась:— Я зашла в лес, а там мужик. Я сразу поняла, что за нами уже давно подглядывают. Хотела прогнать его, пристыдить и тут, вдруг, сообразила, что я голая.
Он вылупился.
Я бегом назад. Их оказалось много.
И пару шагов сделать не успела, как догнали.— Почему на помощь не позвала? — продолжала я расспрашивать.— Когда увидела, сколько их, растерялась. А нагнули, язык отнялся. У моего Витька, как карандаш без точилки. А тут первый же так засунул, не поверите девочки, сразу до самого сердца достал, — она замолчала, глядя в стол, словно вновь переживая произошедшее вчера.— Меня уже второй раз, когда Машка прибежала, — подняла она голову.— А потом, сколько их было, и вспомнить не смогу. Если бы не вы, девочки, на части могли порвать.— Да, уж! Подружки помогли друг дружке. Отдохнули без мужей, но не без мужчин — горько усмехнулась я.— Они сразу очередь ко мне организовали, — продолжала Ольга:— А тут, как раз, Маша. Кричала она дико. Вырывалась. Я видела, как её повалили. Потом из-за спин ничего не разглядеть было.
Тут меня опять оргазмом накрыло. Да таким, что в глазах потемнело.
Никогда бы прежде не подумала, что меня раз разом можно заставить кончать.
До бесконечности. Мой Витёк толком и один-то раз меня до оргазма довести не может.— А я первый раз кончила, когда тебя Танюша увидела. Первый оргазм каким-то диким был. Думала, умру, — вступила в разговор Маша.— Ты же убежать могла. Почему осталась? — внимательно посмотрела она на меня.Я долго подбирала слова, и, вдруг, почувствовала, как меня начинает потряхивать в ознобе, таком же, как тогда, когда первый насильник гладил меня по животу. Словно всё возвращалось вновь. Я с силой сжала ноги под столом. Что с девочками начинает твориться что-то подобное, мне было видно уже давно.
Никогда бы не подумала прежде, что подобное, а уж тем более воспоминания об этом, могут у меня вызвать такое сильное возбуждение.— Не могла же я вас бросить, — ответила я и замолчала. Повисла тишина. Они смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Их и так раскрасневшиеся после бани щёки, стали пунцовыми. Маша глубоко дышала.
Ольга ёрзала на стуле.Первой нарушила молчание Маша:— Я очень испугалась, когда увидела, что с Олей делают и сколько их. Меня за руки держали. Вырывалась, как могла. Грудь очень больно мяли. А когда на землю повалили, больше сделать было ничего нельзя. Первого я хорошо помню. У него оказался очень большой. У моего Лёшки намного меньше. Он не сразу.
Наверное, хотел, чтобы я возбудилась. А я не могла. Страшно очень было и, вначале, больно. Когда страх и стыд, восприятие боли меняется. Она быстро прошла.
Когда стало не больно, про себя решила, что больше сопротивляться не буду. Всё равно бесполезно. И вырываться перестала. Попробовала расслабиться. Даже возбуждаться начала. А он всё дальше и дальше. До матки доставать начал.
Тут и не знаешь от чего закричишь.
От страсти или от боли. Меня аж подбрасывать стало. А когда Танюшу увидела, уже совсем ничего не соображала. Об одном думала, только бы сердце из груди не выскочило. Всё-таки, девочки, это плохо, когда у мужчины большой член.
Если не больно, то всё равно очень тяжело. А тут ещё один придурок в рот засунул. Да, сразу так глубоко, что подавилась. Чуть не задохнулась.
Потом сама ртом всё делать стала. Так хоть дышать можно было. Всё время просила, хоть немного подождать. А они всё лезут и лезут. Каждый наваливается, словно раздавить хочет. Один только лёгенький был. Худенький такой. Совсем молоденький. Он ничего сделать не смог. Испугался.
Только полежал на мне, животом в живот потолкал, за груди подержался, и его оттащили, чтобы других не задерживал. Я под ним даже отдохнуть немного смогла.— Когда это невинное существо ко мне подвели, — перебила её Ольга:— Он всё о попу мне тёрся. Так от страха у него ничего и не получилось.
Насмешил только всех.— Не переживайте. Он всё-таки смог лишиться девственности, — вспомнив, улыбнулась я.— Ты, оказывается, у нас ещё и мать Тереза, — обозлилась Ольга:— Так вот, этот сопляк, которому ты мужчиной помогла стать, после тебя так осмелел, что вернулся ко мне, когда все мужики от меня и Машки к тебе перебрались. Я уже одна стою. Шею вытягиваю, чтобы увидеть, как у тебя там. А он всё-таки попробовать сзади захотел. Я его так толкнула, что он кубарем полетел. Так он с каким-то верзилой вернулся.
Тот меня тут же опять раком поставил и заставил сосать этому сопляку. А сам в это время снова за мою попу принялся. Да так, что я сознание потеряла.
Очнулась вместе с вами, когда их никого уже не было.— Всем досталось, — остановила я Ольгу.— Что дальше было? — кивнула Маше.— Сначала я очень боялась, что больно будет, — продолжила Маша:— Об этом только и думала. Но с каждым следующим становилось всё легче.
Когда уже больше кончать не могла, почти совсем чувствовать что-либо перестала. Расслабилась полностью.
Просто лежу и жду, когда это всё кончится.
Только, когда ноги поднимали становилось трудно.— Смазка обильная, — опять перебила её Ольга.— Что? — повернулась к ней Маша.— В тебя спускали много, а сперма — смазка хорошая. Вот ты и не чувствовала ничего, — пояснила Ольга.— Да, — закивала Маша:Очень много было. Едва не захлебнулась.
Я у своего Лёшки в рот не беру, хотя он всё время просит.
А тут сразу столько спермы скушала, что на всю жизнь наглоталась.
Домой вернусь, каждый день у него сосать буду. Жалко мне его.— А я своего Витька брошу, — вдруг опять, разозлилась Ольга:— Он со своим карандашом постоянно к моей попе пристает.
А потом ещё и пошлит. Я слышала, как ты кричала.
Думаю, что она так орёт. Я тоже вскоре чувствовать перестала. Просто, стою раком и по сторонам глазею. А когда первый в попу засадил, завыла громче тебя. Брошу я своего Витька с его карандашом.— Я слышала, как ты тогда закричала, — повернулась я к Ольге:— И замолчала сразу же.— Замолчишь тут, когда рот членом заткнули. Да ещё в самое горло, — отмахнулась она.— Я потом совсем кончать не могла. Не чем было. Только спазмы какие-то, — опять заговорила Маша:— Когда в рот давать перестали, просто лежу и смотрю по сторонам. Только думаю, следующий тяжёлый будет или лёгкий. Спина очень затекла.
Онемела совсем. А тут один начал меня членом по щекам колотить. Я пытаюсь отвернуться. Вот пристал, думаю.
А он колотит и колотит. Так ведь и не отвязался, пока не кончил прямо на лицо.— Мне тоже много сосать пришлось, — опять её перебила Ольга:— Особенно под конец. А у последнего член уже совсем вялый был. Пыжится, пыжится, а кончить не может. Ещё и злится из-за этого. Я старалась, как могла. Тебе повезло, что этот на лицо тебе кончил. Я где-то читала, что если мужчина не может самоутвердиться с женщиной, чтобы скрыть свою сексуальную несостоятельность, начинает извращениями заниматься. Может даже посторонний предмет в женщину вставить. Моей знакомой так бутылку из-под шампанского засунули.— Да, ну тебя! — замахала руками Маша.— Перестань пугать, — оборвала я её:— Грубое мужичьё, но нормальное. Попользовались и всё.— Когда меня совсем уже оставили, — продолжила Маша:— Все пошли смотреть, что с тобой Танюша делают. Ты очень громко стонала. Один вернулся. Ненормальный какой-то. Наверное, мамку в свое время не дососал.
У меня всё мокрое внизу. А он животом елозит по мне, а у самого не стоит. И груди всё мнёт и мнёт. А потом, как присосался. Сосёт меня, как телёнок, и сосёт. Ещё и причмокивает. До сих пор соски болят. Тут, Танюша, ты так закричала! Я очень испугалась за тебя. Шею выгибаю, увидеть хочу. А он за грудь тянет, смотреть мешает. Потом, всё-таки возбудился. Я почувствовала, как в живот его член упёрся. Думаю, скорее ты, да проваливай. А он уселся на меня так, что дышать трудно и между грудей. И мнёт, и тискает. Я слышу, как ты в голос стонешь, а голову запрокинуть, чтобы посмотреть не могу.
Думаю, да скорее ты уже. Он и кончил. Струя мне прямо в глаз попала. А он встал и ушёл. И никак не проморгаться. Ничего не вижу. Потом из-за спин совсем ничего не видно стало. Только слышу, как ты стонешь.— А я видела, — подсела Ольга к Маше:— Когда ты начала орать, вокруг меня сразу опустело. Один остался, который меня в тот момент. Мне всё видно было. Ну, думаю, достанется сейчас Танюше.
А, ты молодец. Сначала только кричала.
Потом так застонала, что у меня мороз по коже. Задрожала вся. Этот который меня, вдруг, решил, что это он такой гигант. От счастья так по заднице начал шлёпать, что я взвыла.
А, когда понял, в чём дело, даже не кончил. Вслед за остальными убежал, на тебя смотреть.
Я на ноги вскочила. Шею вытягиваю.
А, ты так разошлась! Думаю, даёт, подруга!
Хотела ближе подойти, а тут эти двое опять раком поставили. Сосу сопляку, а он меня за уши держит, а сам отвернулся. На тебя пялится во все глаза. Тут и бугай этот за меня взялся. Он сначала не сильно. Потом, ты, видно, на него так подействовала, что он чуть не порвал меня. Больше ничего не помню.
Как провалилась куда-то.— Танюша! Трудно было? — участливо посмотрела на меня Маша.Я уже давно не в силах была справиться с жаром внизу живота, слушая девчонок. Я помолчала немного, чтобы собраться с мыслями.Девочки с нетерпением ждали моего рассказа. Я поняла, чтобы избавиться от всего этого, нужно вспомнить всё:— Когда я прибежала, Оля уже не сопротивлялась.
Я даже подумала, что она сама...— Ещё чего!
— возмущённо вскочила Ольга, но Маша зашипела на неё, заставив сесть.— Страшно было. Шок. А я, как дура, стою и смотрю на вас девочки. Мужиков вокруг много, а я их почти не замечаю. Тут, как раз у Маши оргазм.
Ей трудно, а я смотрю.
И Ольга такая... Несколько раз обкончалась... Меня мужики уже лапают, а я от вас, девочки, глаз оторвать не могу.Про себя вспомнила, когда уже на земле оказалась. Первого я почти совсем не почувствовала. Только слышала, как вы обе кричали. А потом, когда второй на меня забрался, я такой удар ощутила, что перед глазами всё поплыло. А он всё сильнее и сильнее.
Не помню, кричала тогда или нет. Наверное, кричала. Но, что сразу два раза подряд он меня кончить заставил. Это — точно. Если бы он продолжил ещё хотя бы минуту, я бы умерла. Когда он оставил меня, я ещё долго отдышаться не могла. Потом опять заводиться начала.
Я не считала, сколько их ещё было, но кончала много.
И всегда между оргазмами старалась расслабиться, хотя передышки не давали ни секунды.Когда меня подняли с земли, я, было, подумала, что всё закончилось. А увидела лежащего на спине мужика, и какой у него, сердце сжалось. Меня сразу насадили на него. Трудно, но я всё-таки вобрала его в себя.
А тут в спину толкают. Когда поняла, что сейчас со мной делать будут, не очень испугалась.
Меня муж, хоть раз в неделю, а обязательно сзади попользует. Я сначала кочевряжилась, а потом смирилась. Так что с анальным сексом знакома. Знаю, что надо, как можно больше расслабиться. Знаю, а не могу. Этот внизу распёр так, что места во мне больше не осталось. Если бы подождали немного, я бы сама... А то сразу, как засадил, словно пополам разорвал. Ору, а сама себя не слышу. Они вокруг столпились, а я совсем контроль над собой потеряла.Они во мне двое.
А мне хочется, чтобы сразу все. Мне груди мнут. За соски больно дёргают.
А мне хочется, чтобы ещё больнее.
Их много. А мне хочется ещё и ещё.
Когда последний раз кончала, сознание потеряла.Раньше и предположить не могла, что способна на такое. Что у меня могут быть такие мысли.Я замолчала.
Девочки сидели за столом, затаив дыхание. Наверное, необходимо было вот так выговориться.
Как бы выплеснуть из себя и не возвращаться к этому больше.
Говорят, изнасилование забыть невозможно. Но можно взглянуть на всё с другой стороны и продолжать жить.— Не всё, но я видела. Танюша! Какая ты у нас красивая, — перевела дух Ольга.— Танюша!
Ты богиня! — прошептала Маша.Я уже не скрывала от девчонок своего состояния.
Не стесняясь, вытерлась между ног простынёй. С ними творилось тоже самое. Глаза сверкали. У Маши с плеч сползла простыня, и её огромные груди вывалились наружу. Она и не заметила этого.— Что прожито, того не вернёшь!
Проехали, — вдруг, хлопнула рукой по столу Ольга. Мы даже вздрогнули.— Машка! — Ольга подсела к Маше вплотную.— Дай сиськи потрогать, — глаза её заблестели, как вчера у реки.— Да, пожалуйста, — неожиданно согласилась Маша и, нагнувшись, вывалила свои огромные груди на стол. Ольга осторожно взяла их.Они были намного больше её маленьких ладоней, чтобы уместиться в них. Ольга бережно подняла и уважительно взвесила их, подбрасывая вверх. Они заколыхались, запрыгали.— Танюша! Если хочешь, тоже можешь потрогать, — прикрыла глаза Маша.
Машина грудь просто потрясала своей тяжестью. Кроме наших с Олей ладоней на ней могло поместиться ещё несколько рук. Ольга оставила её груди мне, взявшись пальцами за соски.— Девочки, не надо. Они ещё болят после вчерашнего, — Маша открыла глаза.
Ольга отпустила её.— Нашу девочку полюбили, покормили и подоили. А попку для следующего раза оставили. — засмеялась она.— Да, ну вас, — освободилась Маша и запахнула на груди простыню:— Потому и не тронули, что тебя с Танюшей им для этого хватило.Мы все втроём рассмеялись.— Заразы бы какой-нибудь не подхватить, — эта мысль пришла ко мне неожиданно.— Вряд ли, — отмахнулась Ольга:— Если с нами что-то, то и они все. Живут автономно. Всё друг про друга знают. Что же они идиоты?— Ой! — Вдруг, испуганно вскрикнула Маша.— Девочки! Ведь, без презервативов. Не залететь бы, — глаза её округлились от ужаса.— Не бойся. Когда много мужиков, обычно не залетают, — авторитетно успокоила её Ольга.— А ты откуда знаешь?
— уставилась на неё Маша.— Теперь знает. Или узнает, — рассмеялась я.Через секунду нас прорвало на истерический хохот.— А, что, девчонки?
Давайте за нас, — подняла я рюмку.Открылась дверь, и вошла тётя Поля со сковородкой шипящей картошки.— Тётя, Поля. Присоединяйтесь к нашему хороводу, — в один голос стали приглашать мы её.— Девчата! Я уже своё отхороводила. Это вам молодым ещё жить да жить! — заулыбалась она.
Поставила сковородку на стол и вышла.— Ой! Девочки! Я столько мужских членов за всю свою жизнь не видела, — прыснула Маша:— Прямо, экскурсия какая-то.— А у меня в слепую. Я всю экскурсию раком простояла, — захохотала Ольга:— Даже на Танюшу до конца из-за этого сопляка досмотреть не получилось.— Ну, что? — опять подняла я рюмку.— Жизнь продолжается. А отпуск ещё только начался, — присоединилась ко мне Ольга.— Ты на что намекаешь? — вскочила Маша.— На твою девственную попу, — опять расхохоталась Ольга:— Нам теперь значки положены.— Какие? — в один голос спросили мы с Машей.— Ударниц сексуалистического труда!Мы зашлись от дикого смеха.