Случай на вечеринке

Хозяйку вечеринки назвать молодой и красивой вряд ли бы кто решился: и возраст за сорок, и на улице мимо такой пройдешь, не ощупав взглядом. Но на другой день после этого вечера мужчины, а все они были женатые и работали вместе, в курилке вдруг, чуть смущенно подбирая слова, признались друг другу, что каждый с ней станцевал. И при этом что – то призывное в этой женщине почувствовал, что беспокоит до сих пор и чуть развязало язык каждому.
Поговорили – и успокоились.
Все, кроме Ивана.

А он до сих пор был не в себе.
Вчера, когда уже прилично выпили и мужья, и жёны, обстановка стала совсем веселой и заманчивой.
Хозяйка – правильно вспоминали в курилке – носилась вихрем между всеми, с мужчинами танцевала по – особенному.
Как бы позируя, театрально облегая партнера, она при этом – это – то каждый и ощутил – буквально обволакивала своим теплым мягким телом, давала почувствовать через тонкую кофточку свободный упругий бюст, утыкалась лицом в шею, не сталкивала шаловливой руки, : не каждая жена дарит такие ощущения за просто так.

Пьяненькая, она хорошо захмелевшему и оттого раскрепощенному Ивану показалась совсем доступной.
Чем и спровоцировала его на неприличное предложение, буквально в метре от жены, которая сосредоточенно поддерживала застольный хор. Он сказал бессмысленную в этой ситуации фразу: "Пойдём куда – нибудь?". Хозяйка пьяно мотнула "пойдём", взяла его за руку и завела в совершенно тёмную комнату вроде кладовки.
Дала обнять, нисколько не возражая, что Иван без церемоний сверху вжался в груди – побольше набрать ощущений, а снизу он со всей силой давил обеими руками на ее ягодицы, сближая её и своё места между ног, – стремился этим быстрее вызвать эрекцию. Обстановка была насколько интимной, настолько неожиданной и пугающей: обнаружить их тут мог любой.
В нём собрались сразу гордость, желание, страх – непонятно, чего больше, но бороться этим чувствам было некогда: он сам придумал ситуацию и обязан был её завершить. По – возможности быстро и достойно.
Иван сначала зарылся носом в прическу, жадно внюхиваясь в нежные женские ароматы, потом нашёл своими губами её – мягкие и страстные, впился в них, теряя время и набирая желания.
Но хозяйка не хуже его осознавала происходящее и сама продолжала задавать темп событиям: она перестала целовать, в объятиях Ивана провернулась, оказавшись к нему задом, стянула вниз брюки вместе со всем, что было под ними, и – нагнулась вперед.
Иван провел ладонью впереди себя: упругий зад, пониже волосики, между ними горячая влажная полоска: оставалось только спешить. Он лихорадочно стянул свои брюки с трусами, взял в правую руку полумягкий – полутвердый член и, придерживаясь левой за женскую талию, стал членом искать вход. Потыкался, как стоял, между ягодиц – зад чуть отпрянул от него. Тогда подогнул колени, соприкасаясь при этом своими ногами с её голыми – отметил новое приятное ощущение, и стал среди редких волосиков давить и искать членом снизу вверх:, тут почувствовал на нём нетерпеливую руку хозяйки. Она схватилась за головку, не больно царапнув ногтем, и – направила. Иван нажал, член зашёл в мягкое, тёплое, влажное.
Начало есть! Он понимал, что хозяйке долго так не простоять, да и страх подталкивал: быстро – быстро стал двигать свой полумягкий в её податливом, пока еще видя во всём одну сплошную обязанность быстрее закончить всё это. Хозяйка помогала "туда – сюда", но он крепко держал её двумя руками за бедра и не давал здорово раскачиваться: член пару раз выскакивал, ей вновь приходилось его вправлять в половые губы. Всё это было как – то по – будничному и восхитительно одновременно, ко всем чувствам Ивана добавился еще и восторг: ему дали, он нужен, он, как какой – нибудь половой гигант из порнофильма, долбит сзади: !
О состоянии партнерши, имея ввиду её оргазм, – "будет – не будет" – Ивану думать было некогда, а его желанный момент пика наслаждения, к дополнительному удовлетворению для него (если можно так сказать об этой ситуации), приближался. Хотя особенных, новых ощущений он не чувствовал: так, приятно, по – семейному двигал своим членом внутри тёплого мягкого лона. Он полностью освоился, водил не спеша, то проталкивал член поглубже и замирал так, то вынимал его до входа и теребил туда – сюда головкой половые губы, скользил по клитору и вновь уверенно входил.
Надеялся теперь, что делает приятное партнерше, и восхищался, что ему разрешают вовсю хозяйничать в чужой: зде.
Член стал весь твердым, обозначилась и ощущалась его головка, можно было наслаждаться, особо не спешить и контролировать начало оргазма. "Потерпит, сама согласилась!" Иногда он останавливался, наклонялся вперед и руки с её талии перемещал на висевшие шарами груди, мял их сквозь тонкую ткань, млел при этом и дрожал от возбуждения, как школьник в чужом саду.
"Изучать, так всё, раз дозволили", – он мял и ягодицы, раздвигал и сжимал их, осторожно трогал руками то место, где входил в пещерку член: Ему всё было приятно.
А ей как?
– вдруг подумал он. Даже в этой позиции, где ему всё дозволили – он трахает её, о чем еще рассуждать, – он начал опасаться, все ли его желания ей по душе. Молчит, а вдруг она выпрямится, бросит что – нибудь по поводу его возможностей и уйдет. Хозяйка особо не проявляла себя, чуть двигалась, помогая, да пару раз схватилась за член, когда тот скользил по клитору – думала, что опять "сошел с траектории" и загоняла его на место. Свет в кладовку все же чуть шел через щель под дверью и дал разглядеть привыкшим глазам: кое – какие удобства у позы обольстительницы были, головой и руками она упиралась в подушку старинного кресла.


И вдруг её влагалище, видимо, в ответ на его ощущения приближения, эта приятная, волнующая, тёплая, но пока просто податливая женская глубина – вдруг стала отвечать. Пространство вокруг члена сделалось неожиданно упругим, оно обхватило его одновременно и нежно и требовательно.
Лоно как бы подстроилось, и всё оно вместе с членом стало единым органом наслаждения.
Теперь для движения вперед требовалось небольшое приятное усилие проникновения; и пространство, эта нежная трубка, в которой шло движение, чуть сопротивлялась и раздвигалась одновременно; член не вминался в мягкое, а скользил, и это восхитительно чувствовалось головкой.
При движении назад было еще безумнее: пространство не отпускало, присасывалось к члену, и головка при движении давала Ивану невероятные ощущения наслаждения, в голову лезло чего – то там космическое и бестолковые сравнения: "как чупа – чупс во рту, как поршень в насосе:".
Обоняние добавляло ему блаженности: до него доходила какая – то невероятно приятная смесь запахов и ароматов свежего пота, духов и особого – от места совокупления. Желалось оставаться в этом бесконечно.
В подтверждение изменений в её "чаше страсти" партнерша внизу в подушке вдруг слышно задышала и стала чуть пристанывать: несмотря на неудобную позу – "раком", оно и есть "раком", – она тоже добралась до своей минуты наслаждения. Взаимность, обоюдное желание помогло им обоим: она дождалась, когда его член отвердеет, в ответ её физиология создала что – то подобное, но по – женски, и теперь оба они не сдерживали себя и стремительно приближались к взрыву. Движения обоих стали резче, грубее и точно в такт: "поршень" и "цилиндр" приработались полностью и давали любовникам невероятное удовольствие. "Хлоп, хлоп", – его развёрнутые бедра уже без стеснения шлёпали ей по ляжкам, слышалось и сочное хлюпанье; Иван задышал сам со звуками, а партнерша стонала при каждом движении. Насаживалась она с каждым разом все глубже и быстрее, нора всасывала член, вжималась, раскрываясь и выворачивалась вся для проникновения; обратных движений у обоих уже почти не было, только навстречу, только глубже слиться, мошонка уже не болталась, а зажалась между двумя парами ног. "А – а – а!", – тихо закричала она, он застонал и задрал вверх голову: одновременный оргазм стал диким финалом этой страсти. Иван неистово тянул руками её бедра, вжался во весь зад, сам до предела вталкивал член, стремясь проткнуть всё разом, и почти поднимал партнершу. Головка пульсировала, сочными порциями выстреливала внутрь сперму, у женщины внутри тоже шло волнами, и всё там до такой степени сжалось, что член своей головкой плотно уперся, чего никогда в жизни Иван не ощущал при своем тринадцатисантиметровом "достоинстве". Оба эти секунды изнывали от немыслимого наслаждения, оно от "эпицентра" мгновенно ударило в голову, разошлось по всем органам и конечностям, отодвинув все мысли и физические неудобства.

С минуту не мог Иван отпустить партнершу. Но её ноги, видать затекли, она зашевелилась, освобождаясь. Ткнула Ивану в руку какую – то тряпочку: "на, вытрись", прибрала себя и первая выскочила из кладовки. Иван – сейчас плевать ему было на все возможные неприятности – стоял еще долго со спущенными брюками, ласково обжимая и обтирая тряпочкой член и дожидался, когда этот конец успокоится, наконец, и ляжет.
Весь остаток вечера Иван просидел за столом в опустошенно – возбуждённом состоянии, не отпуская от себя пережитые ощущения.
Он был в восторге, но не "наелся"! Хозяйка ещё радостнее крутилась среди гостей, хотя и заметно устала, ничем другим больше не выдавая приключения. Иван упирался взглядом в её попу в джинсах и готов был безумно наброситься при всех: повалил бы на пол, стянул всё, ноги на плечи и вогнал, драл бы, драл: до нового такого же слияния, оргазма их двоих. Но это было бы верхом неблагодарности: она же поняла его, отдала ему себя без всяких условий и не просто "дала", – дала почувствовать себя настоящим мужчиной. Не "драть" такую надо, а сдувать с неё пылинки, дать ей самой понежиться, целовать от волос до пяток, согласен даже вылизывать клитор, если она такое допускает.
Так думал трезвеющий, но всё еще пьяный Иван, молча сидел рядом с женой, тихо остывал и таял от благодарности. Вспоминал он это блаженство в кладовке потом постоянно до конца своих дней. О повторе мечтал и боялся: был уверен, что такое не повторяется, разочарования не хотел. Да и переживал: как – никак – измена. А при встречах с той женщиной украдкой говорил спасибо. Она улыбалась и повторяла за ним это слово ему, никак не развивая желанную тему...